- Я не знаю, где Джоунс, - тупо ответил Джулио. - Мне нехорошо...

- Да, Камилл, он весь в поту, - Бейли брезгливо вытер руку об одеяло. - Может быть, кумар бьет?

- Ага, так ты еще и паршивый нарк! - обрадовался почему-то Джейкобс. - Может, тебе нужно дать дозу, чтобы ты вспомнил? Когда ты принимал дурь последний раз?

"Дозу... мне надо дозу... Мне больно... я уже ничего не понимаю..."

- Да...

- Что "да", сволочь?

- Мне нужно... дозу...

- Тогда ты скажешь, где Джоунс?

- Скажу...

"Какая разница, что я отвечу? Пусть ищут... Лишь бы не трогали Дугласа, не нашли Селену и всех остальных... Только бы хоть ненадолго избавиться от этой боли - в таком кавардаке рана не заживет и за три часа..."

- Послушай, Пол... У тебя не осталось в машине немного порошка, из "подкидного"?

- Нет, все сдал...

- Вот видишь, приятель... придется тебе-таки пройти в участок.

- Нет!!!

- Что, боишься, дружки не простят? Они и так не простят, если узнают, как ты тут откровенничал...

- Только не в участок... нет... - голос Джулио слабел. Боль усиливалась, и он все сильнее терял связь с реальностью.

Солнце... жестокое солнце, пылающее на улице... За что? Или лучше забыться, умереть?! Все лучше, чем терпеть такое... Все лучше...

Красный туман окутал Джулио, когда полицейские рывком подняли его с кровати и поволокли к выходу. Он почти не переставлял ноги - лишь изредка, когда те начинали подворачиваться.

- Прикидывается, сволочь... - проговорил кто-то из копов, скорее всего, снова красавчик.

"Вот и все... - отупело думал Джулио, ощущая, что боль стала заглушаться и отходить, как уходило сознание. - Сейчас они откроют дверь..."

- Нет! - тихо проговорило существо, сползая по стене на пол. Кончик его хвоста вытянулся до ноги замершего от страха Салаверриа. - За что? Что он вам сделал?

Шепот был слабый, чуть слышный... Когда полицейские вышли из комнаты, они тоже увидели лишь неподвижную скульптуру: кто же рассмотрит в полутьме шевелящиеся губы и тем более - крошечную слезинку, ползущую по человеческому лица нечеловеческого существа.

- Я ненавижу вас! Ненавижу... - вслед за этими словами до Салаверриа донеслось негромкое всхлипывание.

Тем временем перед Джулио осталась только одна дверь, отделяющая его от солнца. Отделяющая от смерти...

- Черт! Они его увозят... - скривился Рудольф, сидящий в "пикапе" на противоположной стороне улицы, когда фигура директора клуба, поникшая и жалкая, возникла на пороге между двумя полицейскими. - Этот подонок, похоже, был одет в бронежилет... жаль, что я сразу этого не понял...

Эти слова были сказаны просто так, и через секунду бывший Большой Рудольф уже забыл о них.

Джулио не успел сделать и несколько шагов, как его ноги вдруг подкосились и он упал наземь, закрывая лицо руками. Это произошло так неожиданно, что полицейские, державшие его, просто не успели вовремя подхватить его под руки с прежней силой.

Крик, полный ужаса и боли, разнесся по улице - Джулио ощущал себя, как сжигаемый заживо человек. Солнце проникало под его кожу, и она опадала с мяса лоскутами, которые обугливались на глазах. Зашипели, свиваясь в колечки от непривычной для них жары, волосы. Запахло паленым.

Джейкобс и Бейл отшатнулись, глядя на корчащегося в пыли Кампану. Крик постепенно переходил в визг, затем ослабевшие и обожженные голосовые связки сдали совсем и только жуткий предсмертный хрип некоторое время раздавался над потерявшим форму телом. Вспыхнула одежда. На бесформенной замершей куче некоторое время поплясал огонек, и вскоре перед ошеломленными полицейскими осталась только горстка пепла.

Страшное зрелище чуть не погубило и Рудольфа: забыв обо всем, он подался вперед и чуть было не вышел из машины - лишь Роббер вовремя остановил его, рванув сзади за одежду.

- Я ненавижу! Ненавижу!!!! - мучительный стон существа из подвала, тем более жуткий, что Салаверриа не понял причину, его вызвавшую, превратился в крик, заполнявший собой все нижнее помещение.

Наверху его тоже услышали - но уже не как слово, а как пришедшую невесть откуда и уничтожающую все на своем пути волну ненависти. И все - и Джейкобс, и менее виновный Бейли, и Рудольф, и даже толстокожий Роббер, все побледнели, сами не зная, почему.

Что же касается частного сыщика, то для него этот крик послужил последней каплей - он просто потерял сознание. Наверное, это его и спасло, потому что сфинкс с лицом девочки-подростка, изуродованным гримасой страдания, повернулся в его сторону.

Острые когти зависли над неподвижным телом - но тут же отдернулись, так и не решившись причинить вред беспомощному человеку.

И тогда сфинкс заплакал по-настоящему...

34

- Итак, вы - мистер Ремблер? - Джейкобс еще раз просмотрел документы и протянул их обратно. Он еще не совсем оправился от потрясения, вызванного спонтанным возгоранием Джулио Кампаны, и поэтому вел себя почти что вежливо.

- Да. Только я попросил бы вас по возможности не предавать огласке наш разговор. Моя фирма не должна нести убытки из-за моих личных проблем. Я с готовностью отвечу на все ваши вопросы, если это условие будет соблюдено.

- Хорошо, - Джейкобс понял вдруг, что ему просто тяжело повышать на кого бы то ни было голос. И то хорошо, что Бейли сам вызвался писать отчет о происшедшем. - Нас интересует доктор Джоунс. Что вы можете нам рассказать о нем?

- Ничего. Я

впервые обратился к нему вчера, чтобы проконсультироваться по мелкому, но очень важному вопросу, касающемуся одного из членов моей семьи. Дело достаточно личное и не имеет никакого отношения к вашей работе. Скажу вам откровенно: доктор Джоунс, несмотря на свою молодость, произвел на меня очень хорошее впечатление. Я бы сказал, что он довольно грамотный специалист.

- И в честь этого вы решили отправиться вместе в клуб?

- Видите ли... - Ремблер сидел, упершись руками в колени и широко расставив ноги. - У меня там была встреча, и я сам высказал желание, чтобы доктор Джоунс на ней присутствовал.

- Очень неосторожно с вашей стороны, если учесть, что он балуется шантажом, - вставил Джейкобс.

- Может быть. Я же сказал: я чужой в этом городе, а Джоунс произвел на меня хорошее впечатление.

- Но все равно в клуб вы пошли вместе?

- Нет, он сказал, что будет там в связи с каким-то своим делом, но в случае надобности я смогу к нему обратиться. Мы пришли не одновременно, и большую часть времени я провел вне зала.

- Вы не могли бы уточнить, где именно вы были?

- Это личное...

- Поймите и меня, - Джейкобс убрал с лица светлую прядь. - Если вы в этот момент находились в производственной части помещения - это кулисы, подвал костюмерные, мастерские, кулинарный цех, - мне придется задать вам гораздо больше вопросов. Так где вы были?

- Увы - я был за кулисами.

- Почему, вы не скажете? - Джейкобс внимательно посмотрел на Ремблера.

"А ведь он, бедняга, вроде меня, только он осмелился довериться этому мерзавцу врачу... Ему можно только посочувствовать", - подумал он.

- Я разговаривал там с одной женщиной, - Ремблер оглянулся и покосился в сторону склонившегося над отчетом Бейли.

- Пол, выйди, пожалуйста! - окликнул того Джейкобс... - А теперь можете вы уточнить, где именно и о чем вы беседовали? Я ничего не стану записывать... Правда, у меня включен магнитофон, но если ваши показания не имеют отношения к делу, я просто сотру запись прямо у вас на глазах.

- Ну хорошо... Я разговаривал с Гертрудой... Когда мы расстались, она носила мою фамилию. Короче, речь идет о моей бывшей жене. Этого достаточно? Вы можете и сами спросить об этом у нее...

- Когда я встретил вас на улице, у вас был очень расстроенный вид. Это произошло из-за разговора с ней?

- Да, - на лице Ремблера начало проявляться недовольство. - Только не понимаю, почему вы спрашиваете об этом, - я же сказал, что речь идет об очень личных делах...

- Потому что вполне могло оказаться, что вы расстроились из-за ухода Джоунса.

- Я и не знал, что он там был. Точнее, знал, что он должен быть в клубе, но лично не видел.

- Ну хорошо... Тогда еще один вопрос: о чем вы разговаривали с Рафаэлем Салаверриа?

- С кем?

- С Рафаэлем Салаверриа.

- Не помню такого, - недоуменно поднял брови Ремблер.

- Вспомните: сегодня днем, около полутора часов назад, возле дома Джоунса... Так о чем вы говорили?

- У дома Джоунса? Хм-м... Как он выглядел?

- Вы же разговаривали с ним - тому есть свидетели.

- Понимаете, я разговаривал там с несколькими... точнее, с двумя людьми.

- И о чем?

- Оба они искали доктора Джоунса. Один из них вел себя довольно странно и...

- Полагаю, это был не тот, о ком мы спрашиваем... Хотя мне его поведение кажется еще более странным: по идее этот человек не должен был там околачиваться.

- Не знаю, о ком вы и при чем тут я...

- Ну что ж... Пока больше вопросов у меня нет. Если понадобится, мы вас еще пригласим.

- А вы полагаете, что такая необходимость возникнет?

- Что? - Джейкобс слегка запнулся. Последнюю фразу он произнес совершенно машинально, не задумываясь над смыслом, как произносил ее по десятку раз на дню. - А... Полагаю, что нет.

- И на том спасибо.

- Пожалуйста... И впредь будьте осторожнее с выбором доктора. Вы могли очень и очень крупно нарваться...

- Благодарю, - сухо кивнул Ремблер и встал.

"Пусть уходит... У бедняги и так свои проблемы", - сочувственно проводил его взглядом Джейкобс.

Ремблер вышел на улицу и словно впервые ощутил ужасающий гнет жары. Ему стало трудно дышать, в сердце закололо.

Вся его жизнь шла словно наперекосяк. Может, и впрямь не стоило приезжать в этот город? Ведь Гертруда уже давно ушла из его жизни и к этому следовало привыкнуть, как привыкают к любым потерям. Все равно он потерял ее - пусть даже она едва ли не призналась ему в ответном чувстве. А Изабеллы в его жизни вообще не существовало - так стоило ли узнавать о ней...

"А ведь она придет, - понял вдруг Ремблер. - Обязательно придет... Моя дочь. Или не моя? Нет - но чья же тогда?.. Она сама нашла меня, вопреки желанию матери... И я должен теперь сделать все, чтобы мы нашли друг друга не только издали. Пусть так. Если у меня получится с девочкой, надо полагать, и Труди сама пойдет мне навстречу... Пусть будет так. Пусть будет так!!!"

35

Она приходила в себя медленно и с трудом.